Сведения о древнейших поселениях на Беломорском Севере скудны. Интересные работы археологов по изучению обнаруженных ими стоянок первобытного человека на берегах Белого моря у Зимней Золотицы, в районе города Каргополя и по берегам Северной Двины под Архангельском пока не получили еще должного развития.
Отрывочны данные и о жизни Русского Севера 900-х годов нашей эры, когда в Белом море и в устье Северной Двины начали появляться скандинавские мореплаватели-промышленники, которые пытались пробраться из Западной Европы в Восточную, или, как называли скандинавы наш Европейский Север, в «Биармию». О торговых связях и военных столкновениях норвежцев с древними обитателями Биармии есть упоминания в Скандинавских сагах. Из них мы узнаем, что пришельцы, наряду с мирной торговлей, часто практиковали и грабительские набеги на местные племена. Древние обитатели Биармии вели с ними многолетнюю упорную борьбу.
Более достоверные сведения о русском Севере относятся к XI—XII векам, когда энергичным борцом за постепенное освоение огромных северных земель выступает Великий Новгород, являвшийся средоточием русской торговли.
Благодаря выгодному географическому положению, Новгород в этот период вел оживленную торговлю как с русскими северо-восточными и южными княжествами, так и с Западной Европой. Несметные богатства беломорских лесов, Белое море, где можно было добывать моржовую кость, мечта добраться до знаменитых соболиных промыслов — все это манило и влекло предприимчивых и деловитых новгородцев на Север.
И несмотря на то, что путь в этот загадочный «полуночный» край из-за непроходимых лесов, топей и бесчисленных «леших» озер был «бяше лют», как повествует летопись, Новгород начинал в XI веке настойчиво закреплять свою власть над северными землями, выходя к берегам Белого моря.
Продвигались новгородцы на север по рекам и озерам в особых лодках «ушкуях», перетаскивая их через болота и водоразделы волоком. Отсюда и прозваны были земли за этими волоками — «заволочьем» (позднее Двинская земля).
Ведущая роль в освоении Севера принадлежала новгородским «именитым людям»-боярам и детям боярским, а также купцам и промышленникам. Они снаряжали на Север вооруженные ватаги своих людей-«уш-куйников», которые шаг за шагом оттесняли местных обитателей к западу, за реку Онегу и на восток — к северному Уралу.
Между пришельцами и местными племенами, прозванными новгородцами «чудью заволочьской» шла длительная и упорная борьба. Нередко «чудь» давала пришельцам, посягавшим на их вольность, такой дружный отпор, что немногие из них возвращались домой живыми, а такие упоминания в летописях, как «убиен бысть Глеб, сын Святослава в Заволочьи», были не единичны.
Местами чудь мирно договаривалась с новгородцами, постепенно усваивая их нравы и обычаи, их религию и высокую новгородскую культуру.
Так, чередуя насильственный захват с мирным договором, Великий Новгород в XI веке расширял свои владения в Заволочье, по мере освоения которого новгородские бояре на основные пути продвижения ушкуйников посылали своих холопов.
На необжитые богатейшие земли двигались и по собственному почину небольшими дружинами вольные переселенцы-бобыли и многие не желающие мириться с боярским и помещичьим произволом люди, смелые, готовые ко всяким испытаниям.
Все это население располагалось на боярских и собственных землях, главным образом в районах, прилегающих к большим озерам, в бассейнах крупных рек Онеги, Северной Двины и их притоков, создавало здесь постоянные поселения (рыбные и лов-ческие становища, соляные варницы).
Оседая на берегах Белого моря, промышляя в нем «рыбий зуб» — моржовую кость, — новгородцы выходили на просторы Ледовитого океана, пробираясь наперекор всем трудностям за «Большой Камень» (Урал). Рано пристрастившиеся к полярным плаваниям, эти отважные русские люди, обследуя неведомые берега и открывая новые земли, гибли на далеких зимовках, но не отступали. На Север шли также новгородские кожевники и «каменных дел» мастера, ружейники, кузнецы и другие ремесленники, славившиеся своим мастерством по всей Руси.
Будучи природными «древоделами», новгородцы принесли с собой в Двинскую землю и свое несравненное плотническое искусство, породившее впоследствии замечательные образцы северной деревянной архитектуры.
Несколько позднее, в XIII веке, в Двинскую землю, наряду с новгородскими пришельцами, хлынул поток переселенцев с верхнего Поволжья, положивший начало московскому освоению южных районов обширного северного края.
Вслед за боярами и князьями в Заволочье двинулись монастыри.
«Монах и крестьянин, — писал историк Ключевский, — были попутчики, шедшие рядом или один впереди другого». Будучи экономически мощными, монастыри несли с собой на Север культуру и просвещение, ремесла и передовую для того времени технику.
Организуя на Севере промышленные предприятия (солеварни, смолокурни), монахи добывали слюду, ловили жемчуг, строили суда, занимались земледелием, огородничеством, разводили скот. Наконец, монастыри, становясь центром хозяйственной жизни обширных северных окраин, являлись и укрепленными пунктами, за стенами которых укрывались жители ближайших поселений от неожиданных набегов скандинавов. Набеги морских пиратов на далекие северные окраины нашей Родины в те времена были часты и опустошительны. Иногда и сами монастыри становились их жертвой. Об этом свидетельствует одна из кратких записей Двинской летописи, повествующая о набеге скандинавов на побережье Белого моря и разграблении древнейших на Севере новгородских монастырей — Николо-Корельского и Михайло-Архангельского в 1419 году: «Пришедшие мурманы войною 500 человек с моря на бусах и шняках, и повоеваша в Варгузе погост Корельский, и в земли Заволоческой погост в Неноксе, и Корельский монастырь святого Николы... архистратига Михайлы монастырь, Цигломино, Хечемино, три церкви сожгли, а христиан и чернцов посекли».
Особое историческое значение в освоении русского Севера и охране его границ сыграл основанный в 1428 году новгородцами Соловецкий монастырь.
В XV веке стало значительно увеличиваться московское освоение Севера в связи с объединением Москвой удельных княжеств и желанием удельных князей восполнить свои территориальные потери за счет обширных и богатых северных земель.
В 1478 году в связи с присоединением Новгорода к Московскому государству в состав последнего вошла и Двинская земля, ставшая землей «Великого Государя всея Руси».
Несмотря на большие трудности полярных плаваний, русские люди упорно осваивали север. Холмогорцы, онежане, мезенцы продолжали походы новгородцев, проникая все дальше и дальше на север. На парусных деревянных судах поморы-промышленники ходили на Грумант (Шпицберген) и к Скандинавскому побережью.
Сведения о «полуночных» северных странах в XVI веке все чаще и чаще проникают в Западную Европу. Европейцы стремятся выпытать у русских мореходов данные о «ледовых морях» и жадно расспрашивают приезжающих в Европу послов Московского государства о загадочном Севере. Под влиянием правдивых рассказов русских, уже хорошо изучивших побережье Ледовитого океана, европейцы решают организовать морские экспедиции с целью изыскания северного морского пути в Индию и Китай.
Английское купечество (*В Англии в то время существовало общество «купцов искателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и доселе морским путем не посещаемых».) в поисках рынков для обмена продукции мануфактур на сырье и восточные товары снаряжает в 1553 году экспедицию, которую возглавил Гуго Виллоуби. Два корабля этой экспедиции погибли " в пути со всем экипажем, а третий под командованием Ричарда Ченслера сильной бурей был занесен в Белое море и, прибитый к берегу, 24 августа 1553 года бросил якорь в устье Северной Двины, недалеко от Николо-Корельского монастыря. Вскоре Ченслер, имевший от английского короля грамоты «ко всем владыкам неведомых северных стран», был доставлен в Москву, где его принял Иван IV. Московское правительство не замедлило оценить значение этого факта, выявившего возможность расширения внешней торговли с Западной Европой через Белое море. Москва предоставила организованной в 1553 году в Англии «Московской торговой компании» право свободного въезда и беспошлинной торговли на Московской Руси.
Вслед за англичанами беломорским путем для торговли с Москвой стали пользоваться голландцы и другие торговые «заморские гости8. Торговые взаимоотношения с Западной Европой к 1555 году становятся регулярными.
В первое время торговыми портами на Севере служили Кола и Холмогоры. Обычно иностранные суда останавливались в различных пунктах Никольского устья Двины, где привезенные товары перегружались на мелкие речные суда и доставлялись в Холмогоры. С потерей Москвой в 1581 году Нарвы, единственным путем для торговых сношений с Западом оставалось Белое море.
Оживление торговой деятельности Севера в XVI веке совпадало с общим политическим и культурным расцветом Руси, окончательно освободившейся к этому времени от монгольской зависимости. Чувство национальной гордости русского народа, одержавшего победу над ненавистным врагом, создало необходимые предпосылки для развертывания обширного государственного строительства. На первых порах большой удельный вес приобрело крепостное строительство, которое велось с целью оградить окраины молодого русского государства от враждебно настроенных к нему соседей, особенно западных, стремящихся захватить пограничные русские земли, в том числе северные, и изолировать Русь от Западной Европы.
Зорко следя за происками иноземных захватчиков, зарившихся на естественные богатства нашего севера, Московское правительство включает в государственную оборонную систему Соловецкий монастырь как важную порубежную крепость. В 1578 году вокруг монастыря сооружается деревянный острог. Москва посылает сюда артиллерию, боеприпасы и стрельцов. В это время создается острог в Кеми. В писцовых книгах упоминается о существовании такого же укрепления «для осадного времени неметских людей прихода» в Сумской волости Выгозерского погоста.
Быстро развивавшаяся торговля Московского государства с Западной Европой требовала для сосредоточения всех торговых и грузовых операций «в одном месте строительства на Севере нового торгового порта.
С этой целью «блаженныя памяти Царь и Великий Князь Иван Васильевич всея Руси велел поставить на Двине город для корабельной пристани...». Для строительства нового порта был избран красивый возвышенный участок правого берега Северной Двины, носивший в то время название Пур-Наволоцкий мыс, где находился построенный еще в XIV веке Михайло-Архангельский монастырь.
В 1584 году на мысу Пур-Наволоке, в районе выхода на набережную современной улицы Энгельса, был основан город Архангельск (*До 1613 года город назывался Ново-Холмогорами).
Вообще понятие о городе как о жилом месте без ограждавших его оборонительных укреплений в те времена было немыслимо.
При создании нового населенного пункта для безопасности вначале строили «города-крепость, а затем уже придавали ему, помимо гарнизона, и само поселение — посад. Поэтому запись Двинской летописи за 1584 год о том, что приехавшие из Москвы на Северную Двину воеводы Нащокин и Залешанин «...от морского устья за 30 верст, над Двиной рекою, на Пур на Волоке, круг Архангельского монастыря, Архангельский город деревянной одним годом поставили», имела в виду под термином «город» строительство деревянной крепости.
Первыми поселенцами нового города были 200 стрельцов, присланных из Холмогор для защиты городского укрепления. Царским указом от 12 февраля 1587 года при новом городе был учрежден посад, основное ядро которого, помимо «служилых» людей, составили переведенные из Двинского уезда тягловые крестьяне (133 человека) с семьями. Первые граждане Архангельска для «прочного их устройства» были освобождены государевой грамотой на пять лет от уплаты податей.
Грамота указывала: «И жить им на посаде, в новом Колмогорском городе торговати, а корчменного питья и приезду лихим людям у себя не держати, и никаким воровством не воровати, а с Немцы с приезжими не дружити и товаров у них заморских на встрече и у города таем не покупати...».
Ввиду того, что с восточной стороны Пур-Наволокского мыса к Северной Двине близко подходили топкие болота, город начал строиться на узкой повышенной береговой полосе, имеющей хорошие грунтовые условия. Пространство, занимаемое городом в первое время, составляло примерно 33 десятины, или около 37 гектаров. О первоначальной застройке города дают нам некоторое представление сведения, взятые из писцовой книги Мирона Вильяминова, в которой Архангельск описывается спустя 38 лет со времени его основания:
«Город Архангельский, деревянный, на реке на Двине, рублен в две стены, мазан глиною, а у города трое ворот: Архангельские, на воротах башня, а в воротах две пищали железные, немецкие... две пушечки скорострельные, железные, дробовые; ворота Воскресенские, а на воротах башня, в воротах пищаль железная, немецкая... пушечка скорострельная, железная; ворота Покровские, водяные, к реке Двине, а на воротах пищаль полуторная, медная... пищаль медная полковая...».
Судя по этой картине, в центре города, на берегу Северной Двины, находилось деревянное укрепление с двойными рублеными стенами, пространство между которыми было заполнено песком и камнем. В плане «город» (укрепление) представлял собой трапецию и имел трое ворот (северные, южные и западные) и шесть рубленых с шатровыми тесовыми кровлями башен с пищалями. Боеспособность «города» дополняли окружавшие его с трех сторон «острог» (остроконечная из вертикально поставленных бревен стена) с двумя воротами, шестью башнями и крепостной ров с тыном и надолбами. Двинской берег укреплялся ряжем. В целом крепостное сооружение имело 12 башен и было вооружено 32 пушками и пищалями.
Архангельский «город» был одним из крупнейших на севере деревянных крепостных сооружений, изумлявшим иностранцев, посещавших архангельский порт, превосходным качеством рубки стен и боевых башен, поставленных северянами без единого гвоздя и железных скреп, с помощью одного топора.
Внутри укрепления в большой тесноте располагались: «Монастырь Архангельский, а на монастыре церковь Архистратига Михаила древяна вверх...(*Церковь с деревянной шатровой кровлей.) На монастыре другая церковь Покрова Пресвятыя Богородицы, древяна ж вверх...», монастырские кельи, изба съезжая, пять житниц, «двор зелейной» (пороховой погреб), тюрьма, дворы воеводы и городового приказчика, дворы Николо-Корельского и Соловецкого монастырей, 11 амбаров и около 100 «жилецких» избушек на случай «осадного времени».
Применительно к современной планировке города крепостной сооружение вместе со рвом занимало территорию от улицы К. Либкнехта до ул. Энгельса — с одной стороны, и от берега Северной Двины до проспекта П. Виноградова — с другой.
С северной (нижней) стороны, по берегу Северной Двины, к крепостному рву примыкали «дворы государевы гостиные на приезд русских и немецких гостей и торговых людей». Гостиные дворы (русский и немецкий) разделяла торговая площадь. На территории гостиных дворов было построено около 250 деревянных амбаров как государственных, так и частных, принадлежащих купцам разных городов Московского государства и иноземцам. Ближе к реке, против лавок и амбаров гостиных дворов, располагались постройки таможни, двух важен (помещение для взвешивания товара), а также кабаки, квасные лавки и бани.
С южной и восточной стороны укрепления, сразу за крепостным рвом, начинался посад с беспорядочно застроенными слободами: Стрелецкой, Пушкарской, Жилецкой, которые занимали современную территорию города от улицы К. Либкнехта до улицы Володарского и от Набережной им. Сталина до проспекта П. Виноградова.
Жилые дома иностранцев размещались севернее гостиных дворов (в прибрежной полосе между современными улицами Свободы и Михайла Ломоносова), образуя так называемую Немецкую слободу.
Из-за большой скученности, отсутствия четкой планировки сплошь деревянный город подвергался опустошительным пожарам, часто уничтожавшим почти целиком все городские строения. Так, в 1611 году сгорели Стрелецкая, Пушкарская, Жилецкая слободы и половина Затинной. В июле 1636 года пожар, начавшийся в Николо-Корельском подворье, уничтожил внутри городского укрепления все постройки монастыря, хлебные амбары, воеводский двор и почти полностью крепостные стены с пятью башнями. В 1664 году пожар истребил древнюю Преображенскую церковь, Стрелецкую слободу, торговые лавки и значительную часть посадских домов; в 1667 году выгорела вся нижняя часть города с гостиными дворами, лавками и «немецкими» амбарами, а осенью 1669 года сгорело городское укрепление со всеми размещенными в нем казенными зданиями и хлебным житницами (* В 1672 году деревянный «город» был восстановлен на старом месте с девятью новыми восьмиугольными башнями).
Несмотря на то, что, по ходатайству двинского воеводы и челобитной горожан, монастырь, часто являвшийся причиной пожаров, был в 1633 году вынесен в Нячеры (район современного Быка), пожары в городе не прекращались.
Любопытны мероприятия по пожарной безопасности города, предусмотренные в правительственном наказе учрежденной в XVII веке в Архангельске «Заставы для ограждения корабельной гавани от всяких случайностей». В этом наказе предписывалось: «...чтоб посадские и всяких чинов люди в слободах избы и мыльни, а в городе в караульных избах стрельцы топили с великим бережением, и печи были бы крепкия с напыльники и заслоны железными, а продушины бы среди печей не было; и на всех дворах и на поварнях, и на амбарах и на лавках поставить кади с водою и помела, чтоб от пожару было спасно, а избы-бы в летнее время в посадских и стрелецких слободах топить отнюдь не давать, опричь указных и ненасных дней, а бани все перепечатать и топить по тому ж отнюдь не давать... пиво безъявочно не варили-б, и вин не курили, и в вечеру с огнем поздно не сидели, и по улицам в ночи никакие-б люди не ходили... А буде твоим небрежением над Казною в городе и на гостиных дворах учинится какое дурно, или пожар, или учнешь что делать не по сему Наказу, за то тебе быть в великой опале, а целовальникам и стрельцам в жестоком наказании без всякой пощады...».
Но эти меры мало помогали делу — пожары в городе продолжали свирепствовать.
