Отрывки из книги А. Михайлова "Очерки природы и быта Беломорского края России". С.-Петербург, 1868.
Охота на гусей с собакой.
Если хотите, чтоб охота ваша на диких гусей были удачна, приходите на место, где они кормятся, непременно до рассвета; в противном случае, они вас не подпустят на выстрел. Дикие гуси чрезвычайно осторожны и опускаются, во время весеннего и осеннего своего пролета, всегда на места открытые: днем на острова, ночью на луга. Весною охотится на них с собакой; охота эта легче и прибыльнее осенней, когда они боятся собаки и с большим трудом подпускают на выстрел. Вообще, она очень утомительна, и представляя интерес только, на первый раз, не может завлечь собой, как охота на другую птицу. По крайней мере, в Архангельской губернии охотятся на диких гусей только крестьяне, следовательно, охотники добычливые.
Вот оставили мы за собой мелколесье, прилегающее к монастырской ограде, и остановились, всматриваясь, или скорее, вслушиваясь в луга, широко раскинувшиеся перед нами во все стороны. В ночной тишине легко можно было расслышать издалека доносившийся к нам гусиный гогот. Крик этот становился явственнее, по мере того, как мы подвигались вперед; вскоре были мы уже в трехстах шагах от большой стаи гусей, привольно кормившихся на ночном привале. Можно было уже рассмотреть, как спокойно и важно, наклоняя к земле свои длинные шеи, расхаживали гуси по лугу, не подозревая близкой опасности. Начинало рассветать, а потому подойти к ним ближе было уже не возможно. Сторожевой гусь, без которого стая не остается ни минуты, спит ли она, или кормится, заметил бы наше приближение, и тогда, пришлось бы вернуться домой с пустыми руками. Вот проводник мой опустился на землю и осторожно пополз вперед, останавливаясь по временам и, во возможности, скрываясь за каждым встречавшимся на пути бугорком. Волей не волей, я должен был последовать его примеру, таща за собой тяжелое, так называемое гусиное ружье, из которого стреляют не иначе, как поставив его на вилки, прикрепленных к цевью ложа.
Так проползли мы пространство шагов в сто и остановились, выжидая удобного времени для стрельбы. Собака бегала вокруг нас, подбирая выбрасываемые ей кусочки хлеба. Увидев ее, гуси дружно загоготали и, вытянув шеи, стали подвигаться к нам, не замечая нашего присутствия. Во время весеннего пролета, они безбоязненно идут на собаку, должно быть, из чувства неприязни к ней, не обращая внимания, или не замечая человека. Вот подошли они к нам уже шагов на пятьдесят: время было стрелять. Выстрелы наши были удачны: шесть штук осталось на месте, ведьмой, легкораненый, пробежав немного, поднялся и присоединился к стае, со страшным криком взлетевшей с луга. Мы оставались в прежнем положении, наблюдая за ее отлетом. Случается, что гуси, встревоженные выстрелом и все еще не замечая лежащего неподвижно на земле охотника, полетав немного, снова опускаются в небольшом от него расстоянии. Но на этот раз гуси не опустились. Долго летали они над убитыми своими товарищами, то отлетая, то снова возвращаясь и издавая печальные крики, точно оплакивая смерть их, пока, отшатнувшись в сторону, быстрым полетом не направились к реке, где и опустились на одну из кошек.
Между тем уже рассвело. Охота наша на диких гусей была покончена, так сказать, в один прием. Таков ее характер в этих краях. Более одного выстрела не сделаешь. Удастся он, хорошо, нет, отправляйся домой и выжидай следующей ночи.
Керетские собаки.
Наблюдения мои над крохалями (вид уток) прерваны были громким лаем целой стаи собак, неожиданно появившихся в противоположном берегу озера. Одна за другою бросались они в воду и, не переставая лаять, плыли прямо на крохалей. Разумеется, утки взлетали при их приближении, и, отлетев на несколько сажен, снова опускались. Но, не смотря на то, собаки продолжали на них свою охоту, сплывались, точно для совета, и снова, расплывались, стараясь окружить птицу, пока, наконец, убедившись в безуспешности своих попыток, не направились обратно к берегу.
То были керетские собаки, не имеющие пристанища и принужденные сами собе снискивать пропитание. Их никто не кормит, и нужно удивляться, как выдерживают они продолжительную, суровую зиму. Безуспешная гоньба их за дикими утками, происходившая на моих глазах, заставляет предполагать, что летом они с успехом охотятся за утиными выводками, "кавашами", по местному говору. Точно таким же образом, целой стаей, рассказывали мне, гоняются они за зайцами, и ловят их, несмотря на то, что не принадлежат к породе борзых. Никогда не видал я столь тощих собак. Только два раза в год, весною и осенью, во время улова сельдей, когда рыба эта валяется всюду, и в берегах морских, и по селению, наедаются они досыта, набив донельзя свои желудки, и нужно видеть, что за уродливую форму принимают тогда эти бедные животные!
С наступлением весны, они, обыкновенно, оставляют селение, за лето дичают, и встретиться с голодной стаей их, не имея в руках ружья или здоровой палки, не совсем безопасно. Тогда напоминают они собою известных диких собак Южной Америки.
